23 октября 1898 года…

…в России прошла первая «гонка моторов» — соревнование, которое де-факто можно назвать первой автомобильной гонкой страны, ныне называемое как «I Кубок общества велосипедной езды». Организаторами гонки стали «Общество велосипедной езды» г. Санкт-Петербурга и журнал «Самокат» (издавался еженедельно с 1894 года, с 1907 года стал называться «Автомобильное дело»), а одним из главных инициаторов выступил французский коммерсант Луи Мази (Louis Mazy), который в 1898 на Михайловской улице открыл первый в России специализированный магазин — «Магазин велосипедов и моторов фирм «Клеман», «Гладиатор» и «Фебус»». В нём на протяжении года было продано около десятка трициклов «Клеман» (Clement) с бензиновыми двигателями «Де Дион-Бутон» (de Dion-Bouton) мощностью в 1,75 л.с., большинство клиентов которого как раз и были членами «Общества».

Разговоры о гонке пошли практически сразу после открытия магазина Мази, о ней, по воспоминаниям В.А. Михайлова (в будущем – гонщика и одного из основателей Санкт-Петербургского автомобильного клуба), всё чаще и чаще говорили петербургские мотористы, пока было решено не откладывать дела в дальний ящик, не смотря на поздний сезон. В №245/1898 в журнале «Самокат» было опубликовано объявление, что «в воскресенье, 4 октября 1898 года [по старому стилю, по современному – 16 октября], «Общество велосипедной езды» устраивает первую в России шоссейную гонку на автомобилях-моторах между станциями Александрово Варшавской железной дороги (ныне – Александровская) и Стрельна [по Волхонскому шоссе – прим. автора] и обратно». Правила состояли из тринадцати пунктов, из которых следовало, что:

— участвовать могли все желающие, как русские, так и иностранцы;

— организационный взнос составлял 3 рубля (чуть более дневной зарплаты рабочего того времени, около современных 100 дол. США по золотовалютному курсу);

— автомобили-моторы не должны были быть весом более 6 пудов (98,28 кг, вес «Клеманов» составлял около 75 кг);

— заявки следовало подавать в контору «Общества» с 25 сентября по 1 октября с 12-00 до 14-00, бланки заявок можно было получить там же с 10-00 до 15-00;

— решения избранных судей считались безапелляционными.

Дистанция первой российской гонки составила 39 верст или 41,605 км. Но уже в следующем номере «Самоката» было сказано, что по причине ремонта шоссе между станциями Александровская и Стрельна, гонка моторов без изменений в правилах переносится на следующее воскресенье, 11 октября (по старому стилю, 23 октября современного календаря). Перенос едва не стоил срыва соревнования из-за непогоды – только к вечеру накануне гонки утих снегопад, начавшийся в пятницу, потеплело и снег начал подтаивать. В.А. Михайлов, имевший отношение к организации гонки, потом писал: «Я бегал то в контору Общества велосипедной езды, то к симпатичнейшему Мази с запросами, не отменена ли гонка и пойдут ли моторы в такую погоду?». За день до гонки Луи Мази попробовал покорить снежную целину Марсова поля, но его «Клеман» оплошал (журнал «За Рулём» в 1998 году писал, что участников, проводивших «тренировку», было несколько).

Из поданных 14 заявок (на тот момент в Санкт-Петербурге было всего около трёх десятков «моторов») на старт гонки явилось 7 спортсменов. Четверо были из России — поручик В.И. фон Лоде, С.А. Степанов (механик, т.е. водитель, принца П.А. Ольденбургского), Пётр Беляев и Шнейдеров; двое – из Франции, причастный к организации соревнований Мази и приглашённый им из Парижа Алофонс Мерль (Alfonce Merl). Все шестеро имели в своём распоряжении уже упомянутые «Клеманы», некоторые из участников имели дополнительные аккумуляторы. Седьмым участником стал представитель торгового дома «Карл Шпан» Лаврентьев на громоздком четырехколесном автомобиле «Бенц» (Benz) с кузовом фаэтон. По мощности он превосходил своих конкурентов вчетверо — целых шесть с половиной лошадиных сил и две передачи, но по весу он более чем в 8,5 раз превышал максимально разрешённый правилами вес, поэтому его допустили к соревнованиям вне конкурса.

То ли событие не показалось петербуржцам достойным внимания, то ли из-за непогоды, но публики на старте собралось немного, хотя отъезд участников (и их машин!), которые до Александрово добирались поездом, на петербургском вокзале, как отмечала пресса, «собрал изрядную толпу, смотревшую с удивлением и интересом на невиданные самокаты и их более или менее оригинально одетых всадников». Выгрузка 6 «моторов» из поезда, привезшего участников, также представляла довольно оживленную картину, в которой деятельное участие принимали не только господа мотористы, но и совершенно посторонняя публика, как местная, так и приехавшая из Петербурга. Всех поразила решительность Мази, поехавшего на своем моторе прямо по железнодорожной платформе к великому ужасу железнодорожного жандарма, не ожидавшего такого поворота.

На старте стояли члены комитета гонки: председатель «Общества велосипедной езды» генерал-майор Н.И. Гельмерсон, секретарь общества В.В. Клименко и член комитета Д.С. Малявко. Также присутствовали энтузиасты спорта моторов А.П. Нагель и В.А. Михайлов, впоследствии много сделавшие для развития отечественного автомотоспорта.

Старт ожидался в 10-00 утра, гонщики должны были доехать до Стрельны, к началу Волоколамского шоссе, где был поставлен флаг, и, не останавливаясь, повернуть обратно и по той же дороге прибыть в Александрово. Обгонять разрешалось только с левой стороны. Контроль поворота у Стрельны осуществляли П.А. Орловский, Д.К. Ренненкампф [исключительно говорящая фамилия, в переводе с немецкого – «гоночная борьба» — прим. автора] и доктор медицины Верекундов.

Старт давали раздельно, через две минуты для каждого участника. Порядок старта:

Номер гонщика, размещенный на моторе и левом рукаве, соответствовал его порядковому номеру старта.

С небольшой задержкой, вызванной недисциплинированной публикой, старт принял первый участник — «затянутый в кожаный костюм, в очках-консервах и меховых перчатках» поручик Лоде. «Старт взял недурно, — так описывал впоследствии это историческое событие редактор — издатель российского журнала «Автомобиль» Андрей Платонович Нагель. — Но, отъехав саженей на сто, ударился левым колесом о чухонские сани. Мы узрели в воздухе две ноги, три колеса и целое облако снежной пыли. Этот «первый блин» прошел благополучно для гонщика, но машина вынуждена была от гонки отказаться». Первая же гонка в России закончилась аварией, спровоцированной гужевым транспортом – дорогу специально для гонки никто не перекрывал, встречная лошадь испугалась, бросилась в сторону, поставив сани поверх полотна узкого шоссе. Машину с погнутыми осью и колесом в сопровождении невредимого гонщика оттащили на исходный рубеж, а Шнейдерова выпустили на трассу не через две, а через 5 минут — задержка из-за инцидента составила всего три минуты! Далее гонщики уходили на трассу с запланированными интервалами, последний участник, Лаврентьев, с трема пассажирами, медленно ушёл на дистанцию вне конкурса через четыре минуты после всех.

После того, как машины скрылись вдали, болельщики настроились на ожидание и, по сообщениям прессы, потянулись в станционный буфет. Но уже через 40-45 минут на старт вернулся Мази, используя педальную тягу, а не двигатель. Оказалось, в десяти верстах от старта у его машины забарахлил двигатель («выпал какой-то пустячок», т.е. винтик), и, оставшись в одиночестве в чистом поле недалеко от деревни Кайрова, гонщик испугался и решил по знакомому пути вернуться назад. В ожидании остальных участников на финише Мази вместе Нагелем решили развлечься и слепили из снега громадную фигуру, в которую воткнули оставленные гонщиками щитки моторов, нарекя её «Казак».

Ближе к полудню на старт/финиш вернулся первый участник, прошедший всю дистанцию — к его прибытию  финишную прямую немного расчистили. Им стал Беляев, который прошёл всю дистанцию за 1 час 33 минуты и 36 секунд. После финиша он рассказывал, что дорога была довольно тяжелой, но он не обращал на нее внимания и нередко катил по снежным целинам, на подъемах работая и педалями. Почти через 14 минут финишировал Степанов, обогнавший Шнейдерова ещё до Стрельны, а через две минуты после него на финиш прибыл Мерль. Но поскольку француз уходил на дистанцию на 6 минут позже, именно ему досталось второе место. Последним из участников, в 12:17, финишировал Шнейдеров. Автомобиль Лаврентьева прибыл к месту старта последним, когда уже публика стала расходиться, преодолев дистанцию за 2 часа 11 минут (средняя скорость – 19,5 км/ч). Как отмечалось в прессе, «при весе в 50 с лишком пудов и при тонких сплошных шинах время это почтенно».

В награду Петр Николаевич Беляев, приехавший на своём «Клемане» на гонку из Царского села, получил золотой жетон с надписью «Первый приз за первую гонку моторов». Также на серебряной вазе-кубке было вырезано имя гонщика-победителя, но она осталась в «Обществе» — планировалось отдать её только трёхкратному победителю соревнований. Как видно, организаторы изначально не сомневались в успехе первой гонки и имели твёрдое намерение её провести вновь в следующем году (что и произошло, но через год). За второе и третье места Мерль и Степанов также получили жетоны, но серебряные.

Мало кто ожидал, что моторы пройдут по снегу столь резво. «Едва ли найдётся тройка, которая могла бы проскакать со скоростью 24,5 версты в час со ст. Александровской в Стрельну и обратно», — писал после гонки П. Орловский, корреспондент журнала «Самокат», — «даже последний закончивший дистанцию гонщик прошёл путь со скоростью, превышавшей на 3,3 версты в час полную скорость двуконной почты». Ну а если добавить к этому то, что «моторы» были далеки от совершенства, а также то, что в то время дороги находились не в лучшем состоянии (в частности, Волхонское шоссе не отличалось шириной полотна, и накануне выпавший снег практически не был укатан, толщина снежного покрова местами составляла 8-13 сантиметров), то показанный результат превосходит все ожидания. «Результаты поразили не только публику, но и самих гонщиков, — восхищался Михайлов, — никак не ожидавших, что моторы по снегу пойдут так хорошо». Средняя скорость победителя составила чуть более 26,5 километров в час — пусть и более чем в полтора раза ниже, чем в гонке Париж-Амстердам-Париж 1898 года, но вполне сопоставимо со скоростью победителя августовской гонки Бордо-Биарриц (Bordeaux-Biarritz), пусть и французская гонка была почти 5 раз длиннее, но она проходила в летних условиях. Гонка также совпала по времени и с другим событием – регистрацией первой общественной организации российских автомобилистов – Русского мото-клуба, в Санкт-Петербурге осенью 1898 года. Годом позже он был переименован во Всероссийский клуб автомобилистов, однако вскоре эта организация была распущена.

Из-за участия в гонке трициклов, которые можно отнести как к мотоциклам, так и к автомобилям (хотя наличие педалей у «Клеманов» роднило их больше с первыми), гонку иногда не относят к автомобильным соревнованиям, но в правилах слово «автомобиль» присутствовало, да и один автомобиль, пусть и вне конкурса, всё же стартовал. В любом случае Россия стала всего четвёртой страной в мире, которая провела автомотоспортивное соревнование, после Франции, США и Италии, опередив в какой-то мере Великобританию (в 1896 там прошёл автопробег из Лондона в Брайтон, но соревновательных целей он не преследовал), и Германию, родину автомобиля. Также гонка Александрово-Стрельна-Александрово стала первой в Европе снежной гонкой (первой в мире была гонка 1895 года в США); также её в какой-то мере можно и назвать первым соревнованием по мотокроссу, по описанным выше причинам.

Результаты гонки